Что обязательно должно присутствовать в любом хорошем большом посте, для того чтобы он и являлся таковым? Помимо всяких костылей, по типу тезисного плана, прописанного на трезвую здоровую(или не очень) голову, нужно отправиться в длительное путешествие для нахождения источников жидкость. Да, как не странно, у нас в меню будет вода про ту самую “воду”, которой и являются большинство огромных постов, где на саму сушу(по сути действия персонажа) оставляют совсем малую часть. Получается своего рода некое подобие кашицы, которой обычно кормят в различных детских садиках. В ней периодически встречаются хорошие “комочки”, некие островки сути, после которых у каждого остается своеобразное послевкусие: хорошее или плохое уже решать самому читателю. Что же касается некого транспорта между этими островками, то им в нашей водной среде будут три больших синих кита, которые на себе и будут держать все смысловое значение затравки для поста. Именно и будут являться одними из самыми важными компонентами хорошего длинного, как древнее послание в священных книгах, поста.
Первым китом является воплощение самой концентрации, без которой трудно банально усесться за пост. Именно она поможет словить вам гиперфокус на написании поста, заставив думать об этом буквально каждую свободную секунду. Смотрите фильм с друзьями — замечаете детали для своего будущего поста, выходите на прекрасные весенние улицы, наполненные разнообразием запахов и пением птиц — и тут находите какую-то красоту, которой после в посте можно будет скрасить большую пустоту. Буквально превращаясь в сороку вы собираете все интересные идеи в каком-то месте, ещё не зная используете ли. Теперь уж, завершив подготовления к самому действу, нам нужно совершить одно из важнейших действий — начать писать. Тут уж выбор становится в разы многообразнее, но если как-то охарактеризовать этот этап, то идеально подходит фраза “каждый сходит с ума по своему”. Кто-то воссоздает дополнительную атмосферу при помощи подсветки в комнате и теплого согревающего горло и душу напитка; кто-то же без особых танцев с бубном приступает к написанию. Что же касается автора этого очередного всплеска шизы Сигюн, то он, как и его персонаж, все делает постепенно. Шаг за шагом, мазок за мазком вырисовывая контуры своей будущей прекрасной картины, что, возможно, кем-то будет восприниматься как очередной всплеск воды, а кем-то за шедевр. В целом особой разницы для смысловой нагрузки поста это не будет иметь, но, расписав свое перо, на относительно малой части своего будущего полотна, можно и вернуться к сути.
Концентрация. Дав более литературное и связанное с постов определением этому основоположнику поста, можно все это перевести и на саму Эгель. Она использовала множество различных методик для того, чтобы её разум с глазами могли зацикливаться на чем-то одном, в лишний раз не размышляя о чем-то побочном. Сигюн, как никто другой, понимала что концентрация — это не просто умение фокусироваться на какой-то задаче, но и способность отсекать все ненужное, оставляя лишь суть. Она стремилась достичь того самого состояния потока, когда внешний мир отступает, а остается лишь чистая работа. Ей было попросту необходимо, чтобы её мысли, словно луч света, проникали в самую глубину её деятельности, не отвлекаясь на поверхностные детали.
Стоит уточнить, что сама по себе девушка очень любила рассказывать в особых подробностях своему вернейшему другу — дневнику, все те события, что девушка успела прожить за сегодняшний день. Причем, искусственный интеллект корабля, со временем научилась понимать и анализировать из всех тех записей, что оставила её пользователь делать ряд выводов. Конечно, большинство страниц были заполнены различными историями с работы и прочая рутина, но иногда в записках Сигюн можно было заметить такую бурю эмоций, что Аврора на следующий день спрашивала о самочувствии девушки. Между ними была более крепкая связь, чем между обычной железякой и человеком. И хотя девушка прекрасно понимала, что её подруга по сути является большим скоплением кода, никогда не воспринимала её таковой. Что уж далеко ходить, если даже самой Авроре она в своем дневнике расписала план “Аврора”, который был завершен практически на 90 %. Сейчас для того, чтобы он выполнился оставалось лишь забрать будущее тело ближайшей подруги. После этого, во внутренней империи брюнетки было показать этому киборгу все красоту окружающего мира, насколько качественно сможет ей передать её камеры глаз. Но пока все это было на страницах электронного дневника, который пополнялся время от времени, но для его пополнения тоже требовалось сконцентрироваться…
Способов сконцентрироваться было море и ещё одно озеро, но вот что касалось девушки, то она выделяла только 2: здоровый и вредный для здоровья. Под здоровым подразумевались различные дыхательные методики, выполнение всех дел в порядке приоритетности — они стояли на одной чаще весов, поддерживая внутреннее равновесие и сохраняя ясности ума. Другим же, более рабочим, был никотин. Именно в момент, когда у неё тлела сигарета во рту, девушка будто сжигала все свои переживания и отправлялась в тот рабочий поток, в то самое течение, которое ей было необходимо. Важно отметить, что такая концентрация не была результатом случайности или природного дара. Это был кропотливый труд над собой, постоянная практика и совершенствование навыков фокусировки внимания. Подобно тому, как спортсмен тренирует свои мышцы, Эгель тренировала свой разум, делая его более послушным инструментом для выполнения замыслов. Причем, после своего рода кремации всего лишнего, девушка со спокойно душой надевала маску с шапочкой и входила в операционную. В ней разум брюнетки обретал особую остроту и точность. Здесь не было места случайным мыслям или отвлекающим факторам. Каждое движение, каждое решение было выверено и просчитано. Сигюн из обычного прохожего превращалась в искусного хирурга мысли, где скальпелем служило её внимание, а операционным полем становился чистый лист. В этом состоянии она могла часами работать над одной задачей, не чувствуя не усталости или потребности в отвлечении. Время превращалось в старушку, что уже растеряла свой привычный ход, растворяясь в потоке творческой энергии. Эгель научилась ценить эти моменты абсолютной ясности, когда каждая мысль кристаллизировалась с удивительной чёткостью, а слова сами находили своё место в общей картине повествования. Её методика работы напоминала тонкую хирургическую операцию: сначала общий обзор, затем точечное вмешательство, и, наконец, филигранная работа над деталями. Каждый элемент проходил через несколько стадий обработки, пока не достигал той степени совершенства, которая удовлетворяла её внутреннего перфекциониста. В такие моменты Сигюн чувствовала себя настоящим творцом, способным преобразовывать хаос мыслей в стройную систему идей. Её разум работал как хорошо отлажённый механизм, где каждая шестеренка крутилась в нужном направлении и с нужной скоростью. Это и было то самое состояние потока, к которому она так стремилась, где граница между творцом и творением становилась почти неразличимой.
Второй кит — это глубина. Без неё текст становится поверхностным и скучным, не вызывая у читателя желания заглянуть под обложку и узнать, что же скрывает это многообразие предметов. Именно на это позволяет обогатить ваш пост не только фактами и аргументами, но и личными наблюдениями, эмоциями и размышлениями. Она будто процесс гаструляции в эмбриогенезе, помогает добавить многослойность, делая текст более насыщенным и проникновенным. Глубина позволяет затронуть темы, которые вызывают резонанс, заставляют задуматься, чувствовать и, возможно, даже пересмотреть свои взгляды. В своих записях в дневнике, девушка часто обращалась к ней, словно погружаясь постепенно на дно мыслей, где каждая деталь обретала особый смысл и значение. Стоит понимать, что настоящая глубина текста рождается не из тех количества используемых слов или сложности конструкций, а из способности затронуть те струны души, которые отзываются в каждом читателе особым образом. Для достижения этой глубины Сигюн использовала тот же метод, что и в операционной — послойное погружение, которое можно было ещё представить как растворение в своей теме. Каждая запись в дневнике становилась своеобразной операцией, где вместо хирургических инструментов брюнетка использовала слова, вскрывая ими глубинные пласты пережитого опыта. В её дневнике часто появлялись записи, похожие на подробные протоколы операций, но вместо медицинских терминов там были эмоции и чувства. Она описывала свой день также тщательно, как документировала каждый этап хирургического вмешательства, не упуская ни единой значимой детали. В каком-то роде, она писала лично для себя летопись всех тех событий, что происходили с ней по жизни. Это помогало ей не только разложить по полочкам события дня, но и лучше понять себя, свои реакции и решения.
Но если так сесть и логически задаться вопросом “Что именно скрывается на дне?”, то ваш мыслительный аппарат может сделать полуоборота и повернуться к вам спиной. Для мастерского раскрытия той самой глубины, были просто чертовски необходимы знания в той или иной сфере. Лучше, если они были не только из неё, но и смежных сфер, что помогало бы лучше раскрыть своим словом картину, происходящую с тем или иным персонажем. Каждое его действие, словно находясь в суперпозиции, могло значить все и одновременно ничего. Оно могло располагать к себе, создавая заинтересованность в его развитии, а могло наоборот заставить закрыть страницу и со спокойной душой покинуть сайт. Множество вариантов и все по своему хороши. Дно казалось недосягаемым, ведь на абсолютном дне девушка ещё не была и не могла даже представлять, что её там ждет. Кто знает, какие ужасы творятся там, если в самом ледяном дворце уже было так мрачно…
Третьим и самым трудным в исполнении китом, поддерживающим её профессиональную деятельность и личные записи, была структура. Как опытный хирург, Сигюн прекрасно понимала всю важность чёткого плана действий, всей системности. Именно из-за упорного труда в изучении таких предметов, как анатомия(включая топографическую), общая хирургия и математика, помогли привести её мозг в ту самую Вавилонскую библиотеку, где каждой вещи была выделено свое место на полке. Подобно тому, как каждая операция имеет свои этапы и протокол, так и её дневниковые записи подчинялись определённой логике. Она структурировала свои мысли таке методично, как планировала хирургическое вмешательство. Её подход к ведению дневника напоминал предоперационную подготовку и отсылал её в прошлое, когда она сидя в операционной училась располагать все инструменты на своих местах. Этот способ подачи информации, где каждому предложению уже есть запланированное место, создавал определенный алгоритм в её дневнике, который она помнила наизусть.
Сначала записывалась дата события, которое с ней произошло в тот или другой промежуток времени. Этот шаг был делался для того, чтобы Авроре было удобнее анализировать и напоминать о выводах каких-то событий, ведь сама Эгель никогда не перечитывала свои записи. Она то и дело, лишь раз за разом записывала все больше и больше деталей, из которых, при должной редакции, можно было получить сценарий для фильма. Ну или все этот превращалось в те самые “Записки сумасшедшего” под авторством Гоголя. Подобно герою гоголевских записок, её дневник постепенно обретал черты особой реальности, где грань между профессиональными анализом и глубоко личными переживаниями становилась все тоньше. Как Поприщин погружался в свой воображаемый мир, где собаки вели переписку, а он сам становился испанским королём, так и записи Сигюн иногда уходили за пределы простой хронологии событий, превращаясь в причудливую смесь медицинской точности и почти фантасмагорических наблюдений. В некоторых записях она начала замечать странные параллели между своими пациентами и литературными персонажами, между хирургическими процедурами и метафизическими процессами. Возможно на сначала на неё так влиял морфий, что плавно перешел с медицинского университета в начальные годы работы хирурга, а может девушка попросту сломала себе психику и являлась больной на голову. Но даже после того, как она радикально сократила дозировки и частоту употребления веществ, имея даже значок за то, что год с лишним не употребляла морфий внутрь себя, странности не прекратились. Подобно тому, как гоголевский герой датировал свои записи все более абсурдными числами(“Мартобря 86 числа”), она теряла ощущение времени в своих размышлениях, переплетая прошлое и настоящее в единый поток сознания. Её аналитический разум хирурга, привыкший к строгой систематизации, порой создавал настолько сложные и детализированные описания повседневности, что они начали напоминать те самые “мартобря” и “числа не помню” из повести Гоголя. Только вместо бреда о королевской власти в Испании записи девушки наполнялись все более глубокими эмоциональными размышлениями о природе человеческого существования где каждая деталь повседневности препарировалась с хирургической точностью.
В моменты особенного эмоционального напряжения её записи сохраняя внешнюю структурированность медицинского отчёта наполнялись той же самой лихорадочной энергией, что и дневник Поприщина. Она могла часами описывать мельчайшие детали какого-нибудь незначительного события, разбирая его на составляющие с той же тщательностью, с какой проводила сложнейшие операции. В такие моменты её дневник становился похож на анатомический атлас человеческой души, где каждое переживание препарировалось и исследовалось под микроскопом её восприятия. Как и в “Записках сумасшедшего”, где безумие героя раскрывается постепенно, через все более странные записи, так и в дневнике Эгель нарастала особая форма одержимости деталям. Она могла исписать десятки страниц, анализируя какой-то мимолетный взгляд пациента или случайно оброненную фразу коллеги, выстраивая сложнейшие теории и находя скрытые мысли в самых обыденных ситуациях. Излишняя тревожность сильно напрягала Сигюн, отчего для неё нормой стало либо не спать ночи напролет, либо спать круглыми сутками, когда организм просто дергал за рычаг. Снотворное, что было выпито просто в героических дозах, чтобы хоть как-то сомкнуть глаза снежной королевы, помогало ей преодолевать эту тревожность, забывая её на следующий день. А, может быть, оно просто все ниже спускалось на дно и копилось как большой снежный ком, с одним из которых она уже смогла справиться.
Все эти три кита — концентрация, глубина и структура — формировали не только её профессиональный почерк как хирурга, но и точками опор в записях. Они были теми же принципами, которые позволяли ей одинаково успешно проводить сложнейшие операции и вести свой дневник, превращая обычные записи в глубокий анализ собственной жизнь и профессионального пути.
Заложив хороший фундамент в саму историю о введение записи будь то заметки в дневнике или посты на форуме, мы постепенно тронемся(не умом, им уже давно) дальше.
Голдалус. Место, о котором слагают множество баек и легенд, заключающихся в том, что тут кругом нищета, воровство и прочая преступность. Об этом можно посудить и в живую, используя различные анализаторы, такие как, например, глаза или клетки мерцательного эпителия носа. И если зрение может подвести Сигюн, в силу постоянной высокой нагрузки на глаза, то с обонянием дела обстояли иначе. Обычно, при нарушении работы одного из анализаторов, другие распределяют его ресурсы на себя, улучшая свое качество. Обычно находится один доминирующий индивидуально у каждого орган чувств, и он забирает большинство запасов в свои владения. У Эгель это было обаяние. Особенно хорошо это показывалось, когда находилась в общественном транспорте летом, где весь этот “бульон” ароматов ударял в нос странным комбо. В целом различать запахи являлось полезным навыком для девушки, ведь ей изучение ароматов среды всячески успокаивала и направляла мысли в нужное русло. Прибывая гостем на Голдалусе, брюнетка поначалу интересовалась обилием запахов, которое может дать эта планета: запах промокших дорог после дождя, ароматы торговых улиц, слегка явный запах пота практически везде. Каждый новый день приносил новые открытия в мир ароматов Голдалуса. Сигюн со временем пребывания научилась различать не только очевидные запахи, но и тончайшие нюансы, которые большинству обычных жителей планеты просто не замечали. В промышленных районах, что были в разы слабее родных Спутниковских, она улавливала металлический привкус в воздухе, смешанный с озоном от работающих механизмов. В жилых кварталах её нос различал сложную симфонию из запахов готовящейся пищи, синтетических чистящих средств и той особой затхлости, которая появляется в переселенных домах. Но самым интересным оказалось то, как запахи помогали ей читать социальную карту города. В богатых районах воздух был пропитан ароматами дорогих парфюмов и освежителей, пытающихся замаскировать естественные запахи жизни. В трущобах же запахи были честнее – острые, резкие, без прикрас. Здесь пахло дешёвым топливом, которым отапливали жилища, прогорклым маслом из уличных забегаловок и тем особым запахом отчаяния, который, казалось, впитался в сами стены. Постепенно Эгель начала замечать, что разные части города имеют свои уникальные ароматические подписи. Торговый квартал пах специями и экзотическими фруктами, развлекательный район – алкоголем и синтетическими благовониями, а промышленная зона – машинным маслом и плазменными выхлопами. Эти запахи складывались в своеобразную карту, по которой она могла ориентироваться даже с закрытыми глазами. Отличительными были переходные зоны между районами, где смешивались разные ароматические палитры. Здесь можно было уловить, как запахи роскоши постепенно уступали место более приземлённым ароматам, создавая уникальные сочетания, которые рассказывали истории о социальном неравенстве и классовых различиях лучше любых слов. Её обострённое обоняние также помогало избегать опасностей. Она научилась распознавать запах страха, который исходил от людей в напряжённых ситуациях, могла учуять характерный аромат некачественного синтетического алкоголя, которым торговали в подпольных барах, и даже различать запахи различных видов оружия – от кислотного привкуса плазменных винтовок до металлического с примесью пороховым запахом старомодных пистолетов. Голдалус через призму запахов открывался перед ней как живой организм, постоянно меняющийся и развивающийся. Каждый его район, каждая улица и переулок имели свой неповторимый аромат, свою историю, которую можно было прочитать, если обладать достаточно хорошим обонянием.
Что приходит на ум при вспоминании о слове “запах”? Возможно, какая-то душистая пряность, которая улучшает вкус блюда переворачивая его вверх ногами. Возможно, запах дорого вам человека, с которым вы уже давно знакомы и успели пережить много интересных историй. Одно явно точно, что для запоминания всех этих моментов вы должны были сначала узнать этот аромат, а после клетки мозга по вашему мысленному описанию достают изображение того предмета. И если со специей ещё можно закрыть историю, пока что оставив маленький проход, то вот с ароматом человека мы посидим подольше. Ещё с давних времен люди поняли, что есть цветы, которые имеют приятный запах. Именно из них впоследствии начнут делать первые духи, открыл целую сферу деятельности как парфюмерия. С такой особенностью, как у Сигюн, девушка размышляла в детстве, что было бы рассматривать себя в роли парфюмера, открыть свой бутик и жить не тужить. Но ещё с уроков химии, когда они дошли до органической химии, девушка понимала что получение эфирных масел, которые и являются основным источником запаха в парфюме, является довольно сложной задачей. Да и все время чувствовать себя в роли художника, перебирая комбинации и сочетания ароматов сразу оттолкнуло её от этой сферы.
Размышляя о запахах и о своём уникальном даре, Сигюн часто вспоминала роман Патрика Зюскинда, а после и его экранизацию «Парфюмер». Ещё будучи подростком, она была поражена тем, как автор описывает мир через призму ароматов. История Жана-Батиста Гренуя, человека с феноменальным обонянием, но лишённого собственного запаха, заставила её иначе взглянуть на природу своего дара. В романе поднимал сложные этические вопросы об извлечении запахов, которые граничат с безумием. С одной стороны, технически аромат можно получить практически из любого предмета или существа — от простейших растений до сложных живых организмов. Но где же проходит граница допустимого? Главный герой романа в своём безумном стремлении создать идеальный аромат переступил черту, используя убийство красивых девушек как способ получить желаемый запах. Это заставило Сигюн глубоко задуматься об моральной стороне работы с ароматами.
В современной парфюмерии существуют строгие правила и ограничения на использование компонентов животного происхождения. Многие традиционные ингредиенты, такие как амбра или мускус, теперь получают синтетическим путём. Однако сама возможность извлечения запаха из живого существа остаётся технически осуществимой, что может найти своего искателя, в лице какого-то чудика. В отличие от зловещего главного героя, чей талант привёл его к чудовищным преступлениям, Сигюн направила свою способность в созидательное русло медицины. Она часто размышляла над описанными в романе техниками получения ароматов — мацерацией, дистилляцией, холодным анфлеражем. Гренуй использовал эти методы для создания идеального аромата, а она — для спасения жизней. Особенно её впечатлил эпизод, где Гренуй работал в парфюмерной мастерской мадам Арнульфи в Грасе, постигая искусство извлечения запахов из цветов. Теперь, работая хирургом, она понимала, что процесс диагностики по запаху требует такой же точности и внимательности, как и работа парфюмера. Только вместо лепестков роз и жасмина она имела дело с куда более прозаическими, но жизненно важными ароматическими маркерами заболеваний. Описанный в романе Париж XVIII века, пропитанный множеством запахов — от зловония сточных канав до изысканных ароматов парфюмерных лавок — напоминал ей о своем рабочем месте и в целом об медицинских учреждениях с их сложным ароматическим ландшафтом: стерильность операционных, специфические запахи лекарств, тонкие нюансы патологических процессов. Как и Гренуй, она научилась безошибочно различать и классифицировать эти запахи, создавая в своей памяти подробный каталог ароматических маркеров различных состояний. Этот этический аспект работы с запахами стал одной из причин, почему Сигюн выбрала медицину вместо парфюмерии. В хирургии её способность различать запахи служила диагностическим целям, что явно выделяло её среди массы других хирургов. История одержимости Гренуя созданием идеального аромата контрастировала с её собственным путём. Вместо погони за иллюзорным совершенством, она использовала своё обоняние как дополнительный диагностический инструмент, сочетая его с современными медицинскими технологиями и научным подходом. Её «ароматическая карта» состояла не из прекрасных цветочных нот, а из тонких биохимических маркеров, которые могли рассказать историю болезни точнее любых слов. В операционной, улавливая малейшие изменения запаха тканей, она иногда думала о том, как по-разному может быть использован один и тот же дар. Где Гренуй видел способ создания власти над людьми, она находила возможность помогать им. Роман «Парфюмер» стал для неё не просто историей о гениальном злодее, но размышлением о ответственности за свой талант и выборе пути его применения. Теперь, годы спустя, она понимала, что её решение уйти в медицину вместо парфюмерии было правильным. В хирургии её уникальная способность находила более глубокое и значимое применение, чем в создании ароматов. Она не стремилась, подобно Греную, подчинить себе мир запахов — вместо этого она использовала своё обоняние как тонкий инструмент для понимания сложных процессов человеческого организма и борьбы за жизнь пациентов.
Попав в некий культурный центр, который назывался “Новые Афины”, в голове Сигюн постепенно стали всплывать не только представления о Голдалусе, как о преступном месте, а ещё как о культурной столице космоса. Архитектура этого места просто поражала воображение и , честно говоря, вызывало некий слом в голове. Как такие разные миры могут ужиться в одной и той же культуре, в одном и том же месте… “— Если честно, не могу точно вспомнить этот район, будто и вижу впервые” — ответила на вопрос “типичного туриста”, роль которого досталась Натаниэлю. Вообще, если бы не Рейзел, что храбро берет на себя основной удар общения с Грегором, то этого ощущения настоящего похода могло не быть. Да и шагов уже пройдено не мало, что можно было понять по выражению лиц каждого из троицы. Исключением, конечно же, был Грег, который и являлся тем мучителем, что как будто сам не испытывал усталость. “Да кто он блять такой?! Солдат какой-то или робот”. Боль в ногах тем временем все усиливалась с каждым шагом, заставляя и от того ослабленные от вечно стоячей работы колени играть как будто на скрипке. Сотни часов в операционной не прошли бесследно — множество часов у операционного стола, когда каждое движение должно быть выверенным, а ноги словно врастают в кафельный пол, оставили свой след в виде изношенных суставов. А с учетом того, что сегодняшняя прогулка стала для Эгель сюрпризом, то она явно понимала, что этот момент придет. Момент, когда ноги забьются и каждый шаг будет ощущаться, будто ты делаешь это в утяжелителях. “Вот вернусь домой после этого марафона, первым что сделаю — прыгну в кровать и буду долго долго лежать” — лишь такие мысли сейчас и спасали девушку от некой раздражимости на все. Хотелось бы, чтобы на телефоне был заранее установлен шагомер, но по ощущениям он девушке был не нужен. Хрящевая ткань, истончённая месяцами стояния над операционном столом, сейчас протестовала против каждого шага. Коленные суставы, видавшие тысячи операций, от экстренных аппендэктомий до многочасовых онкологических вмешательств, сегодня напоминали о себе с особой настойчивостью. Каждый шаг этими ватными ногами отзывался эхом где-то глубоко в суставной сумке, словно метроном, отсчитывающий время проведённое на ногах. Но все изменилось, когда её давний друг в новом обличии принес воду. Источник прохлады и, кажись, единственное средство, что могло утолить ту пустыню, что образовалась в ротовой полости брюнетки. Сделав небольшую остановку, чтобы каждый из троицы смог перевести дух и привести себя в порядок. Маленькие капельки пота, похожие на алмазную пудру, были практически не заметны на лице Эгель, но это ей не помешало облить свое миловидное личико. Ей нужно было сделать тот самый “глоток” свежего воздуха, тот самый перезапуск всех систем организма. Выпив потом ещё немного воды, живительная влага не прекращала дарить мгновенное облегчение, растекаясь по всему телу. Усталость никуда не делась, но теперь казалось, что цель стала чуть ближе, а шаги — чуть легче. Вода словно смыла часть той тяжести, что накопилась за время незапланированного марафона. “— Спасибо, ты спас меня”. Решив испытать на себе роль хорошей подруги, Сигюн понимала, что её присутствие одновременно является мощным катализатором в развитии взаимоотношений между Ксю и Натаниэля, так и замедляющим механизмом. Осознав, что уже достаточно времени прошло для первого мнения друг о друге, девушка решила разыграть некую сценку. Ей нужно было придумать причину ненадолго отлучиться от своих компаньонов и как ничто лучше подходила причина работы. Достав из кармана телефон, девушка посмотрела на уведомления и сделала вид, что ей что-то написали “— Я отойду ненадолго”. Направившись в сторону, девушка стала ожидать, когда Рейзел начнет действовать. И так оно и было. Правда знать сути диалога между двумя из троицы девушка не могла, но решив все-таки проверить уведомления, не заметила ничего, кроме как различных предложений из игр. “Ой блин, я и забыла про вас” — пронеслось мимолетом в голове Эгель. “Может космокс зайти? А то Натаниэль жаловался, что котят давно ему не отправляю… Сейчас посмотрим, что у меня есть в коллекции, хотя в любом случае нужно будет пополнить её”. Отправлять сообщение именно в ту самую паузу, созданную ей же самой было глупо, поэтому просто сделав в своей голове заметку, девушка вернулась к своей компании, надеясь, что момент был использован старым знакомым по назначению.
Всего символов в посте: 28.231
Общее количество символов группы:101.004
