🎼
Располыхавшийся ковбой удалялся всё дальше и дальше от Голдалуса, высекая километры пространства своей безумной, акульей улыбкой. Двигаясь невесть куда — лишь бы вперёд, Галахер ловко облетал космический мусор и стартовавших недавно зевак. Ещё несколько минут беспечного полёта — и вот уже индикаторы волнующе попискивают, упрашивая ковбоя сбавить обороты. Даже при абсолютном нуле можно перегреться. Прислушавшись к воле верного друга, Галахер снизил скорость и молча продолжил многочасовой путь. Гилберт дрейфовал в пустоте открытого космоса, а его корабль — “Пыльный Странник” — тихо парил между звёзд, прорезая толщи космической пыли. Ни на мнимом горизонте, ни на радарах не было ни души. Триангулировав координаты всех трех обитаемых планет Созвездия, ковбой стабилизировал космолёт в равноудалённом расстоянии от Светомира, Голдалуса и Спутника. Всего несколько минут назад, он выключил двигатели и откинулся в кресле, позволяя себе в полной мере прочувствовать миллионы километров пустоты вокруг. Космос всегда был его домом, но одновременно и клеткой. Вечно в движении, вечно на грани — между сражениями, миссиями и попытками притвориться, что ему всё по плечу. Знаете, живя в таком темпе люди нередко находят себя за гранью благоразумия. Горький опыт научил Гилберта, что уж лучше сразу без тормозов слететь с катушек и оставаться в живых, чем цепляться за частички, так называемого, “рассудка” и умереть. Даже если это лишь роль.
Гилберт поднял руку и посмотрел на неё. В дрейфе кусок плоти обёрнутый в ткань медленно плавал перед ним, словно принадлежал другому человеку. Рука, которой он сжимал лассо, выводил корабль из штопора, размахивал шляпой на прощание. Рука, что прикрывала его одиночество. Фигурально.
С этими мыслями он перевёл взгляд на приборы. Всё было в порядке — положение стабильно, запасы кислорода достаточные, топливо в норме. Снаружи светящиеся туманности медленно вращались, раскрашивая пространство в нежные розовые и синие оттенки. Светящиеся точки, рассыпанные по тёмному небосводу, казались в этот миг особенно яркими. Их свет скользил по бесконечной пустоте долгие годы только для того, чтобы пасть на радужку глаз космического ковбоя и привнести в его голову простую мысль:
— Да-а-а, может для Великого и Необъятного я подобен тихоходке, но у меня всё ещё есть запал, чтобы заставить сиять множество планет и крейсеров ярче самых звёзд!
Среди бескрайнего космоса Гилберт чувствовал, как в нём пробуждается дух искателя. Он не просто рейнджер; он — странник, который стремится узнать, что находится за пределами привычного. Достаточно, пора сворачивать привал.
Быстрое нажатие на коммутатор и радиоканал Странника был открыт для всех ходящих частот. Как показалось Гилберту, едва различимые помехи со стороны Астерии оказывали влияние на детекторы корабля.
