Наконец-то у него получилось одержать победу над Бетталионом. Небольшую, совсем незначительную, но всё же победу. Он чувствовал гнев этого ублюдка и чувствовал его бессилие. И смог активировать нейромод и выйти из этого вязкого тёмного метафизического несуществующего пространства. Того же пространства, в котором прежде обитал только Бета, его незваный сосед по телу.
“Знай своё место. Даже не так, твоё место вообще в кабинете психолога, где ты и останешься. Знай границы, шиза ебанная.”
Лео осмотрелся, за долгое, как ему казалось, время своими глазами. Джон Дэниэлс с помятым и подтекающим кровью носом стоял и возился со своим кейсом. Эшли присела рядом с каким-то сильно раненым человеком — Лео никак не мог знать, что этим человеком был капитан отряда Скайдии — снимала с него шлем. При этом совершенно не обращая внимания на эту странную и, как казалось, совсем не вписывающуюся в их историю фигуру Джона. А вокруг — тела, даже сквозь скафандры или защитные бронежилеты окровавленные. Тела с разными нашивками, тела разных корпораций. “Пусть умирают за меня”, но Лео не был психопатом, не способным к эмпатии. В отличие от, как он считал, Джона. В подобных ситуациях, когда его жизнь стоит на кону, он действует так, чтобы повысить свои шансы насколько возможно. Для Лео это значило говорить то, что желает услышать собеседник. Иногда угадать не получается.
“Пусть умирают за меня”, но цена, которую заплатили эти люди, слишком высока. Лео ещё раз огляделся и заметил, что кроме солдатов потери понесли и дымящиеся, сломанные дроиды — их цену оценить как раз не составляет проблем. Такой неравноценный обмен, и всё только для того, чтобы какой-то козёл получил доступ к какому-то саркофагу. На который и Лео, и Эшли, было абсолютно наплевать. Да пусть забирает.
С лица Лео потихоньку сползла чернота. Но Лео чувствовал, что всё было не так как прежде. До этого он знал, — не из какого-то подтверждённого источника или личного опыта, просто знал, — что всегда мог положиться на нейросплав, активировать его при необходимости. Но сейчас у него как будто что-то забрали. Фиолетово-жёлтого марева больше не осталось. Была лишь чернота. Чернота, отвернувшаяся от него в мелкой и жалкой обиде. Чернота Бетталиона.
А время как будто остановилось. Джон замер со своим кейсом, Эшли — рядом с раненым. На Шиве, казалось, это не было редкостью. Что ж, в снежном гробу время замораживается. Это даже немного поэтично.
