Пустынный Странник тихо скользил над бесконечными фавелами Голдалуса, собирая на своём фюзеляже пучки зелёных лучей исходящих из дешёвых указок в руках малолетних жителей Энселя. Одно нажатие кнопки и верный конь привычным образом занял своё стойло на дозаправку. Силуэт проковылял от штурвала к шлюзу и неспешным движением впустил свет и воздух недружелюбной планеты в свои обители. Синий зверёк метнулся промеж ноги и костыля, сбежав куда-то в толпу. По всей видимости, у кое-кого в этом месте забот хватает. Воздух тут был пересушен и горек, будто этот больной город выдыхал сквозь дыры в зубах то, что в нём копилось всю ночь: гниль и похоть, смерть и порок. Где-то за перегородкой скрипели охранные дроны, чуть дальше — кто-то наигрывал на самопальной гитаре. Пять зелёных струн, гнутый гриф и тяжелая, больная история одного незнакомца, что рассказывал о своей жизни через музыку. Звучало, откровенно, плохо. Или, может, просто слишком честно для этого места.
Пыльный ветер тянул за полу рубашки, будто звал обратно в корабль. Туда, где никто не пырнёт за пачку сигарет; где тёплая постель и абсолютно ничего нового. Выбор очевиден.
Костыль звякнул о стальную плиту. Ковбой прошёл мимо закрытого бара осенённого лучами солнца, мимо спящего под дверью бедняги, укрытого газетами, мимо рекламы нового боевого дрона, который «никогда не подведёт». “Без понятия кому там платят в отделе маркетинга, но в этих землях никто в «никогда не подведёт» уже не верит”, — мелькнуло в мыслях Галахера.
Оглянувшись назад, к двуногому счастливчику, чьи пальцы торчали из уголков натёрых ботинок, Гилберт не разворачивая корпуса попятился. Оперевшись о груду кирпичей, наёмник раскопал полупустую бутылку, что довела до беспамятства парня под ногой. Глоток. Второй. А за ним и несколько других, пока через доннышко не проглядывалось солнце Созвездия. Опустив пойло, ковбой смерил взглядом непутёвого весельчака, которого вынесло с коктейля, где спирта меньше, чем в грудном молоке.
— А ты точно местный, amigo?
Бутылка ловким движением запяться отлетела обратно к своему хозяину, раскидав по сторонам охапку газет, что укрывала спящего. На одной из страниц красовался наркоторговец за голову которого была назначена огромная, крайне внушительная сумма. А блоком ниже, на той же странице красовалось объявление от этого же торговца с уже более доступными и привлекательными ценами. Приглядевшись к обилию нулей у “награда за голову”, Галахер лишь увидел расширяющееся красное пятно, что быстро пропитывало собой бумагу. По всей видимости, парня подстрелили и оставили лежать до самого утра. Приспустив шляпу и слегка злобно усменувшись, ковбой поправил себя:
— Извиняюсь, вижу что местный.
Ветер катил по дороге опрокинутую жестянку, пока та не забрела куда-то в переулок, где мусор уже плотно сросся с землёй. Что-то так и звало наёмника в свои тёмные закоулки. Конечно же, ковбой был обеими руками и одной ногой “за” по отношению к любой идее что порождала его интуиция. Стены зданий покрывали теги банд и списки мёртвых, а за каждым углом слышался разговор, в котором не должно быть лишних ушей. Шаг за шагом и шёпот медленно перерос в гомон толпы. Где-то в паре кварталов, в нескольких поворотах по всей видимости был тот самый рынок, куда позднее планировал отправиться мужчина. И он шёл. Сквозь ритм этого ржавого, дымного ада. Сквозь улицы, где на асфальте осел пепел костей. Шёл, потому что стоять было нельзя. И где-то под этим выжженным небом, в шуме неона и звоне струн, гремела старая истина, к которой давно пришёл Галахер: “Бог меня не ждёт, а дьявол уже устал звать — так что остаётся только идти вперёд”.
