Скопление монстров больше нельзя было назвать ни ордой, ни армией, ни тучей. Они даже не были больше отдельными существами — это был настоящий рой, воплощающий собой всю ненависть, жажду и трагичную жестокость Центуриона. В секунду отвратительное зрелище стало ещё отвратительнее, охваченное пламенем. Всех, кто вошёл в оружейную, можно было просить оставить надежду. Под всепоглощающем огнём в несвязной агонии плавились тела неумерших, чьи остатки кожи покрывались волдырями и лопались, оставляя под собой лишь обугленные кости. Если измерять опасность по числу непроизвольно летающих членов команды, то ад, что застал их в оружейной, был ровно в три раза опаснее, чем в эвакуационном отсеке. Под поддерживающим огнём, Алексу удалось первым пробраться к “безопасности” исследовательского отсека; за ним пролетела Эшли, за ней — Смайли. Лео, оставшийся в оружейной до самого конца чтобы помочь другим с отступлением, с полётом повезло чуть меньше — он стоял чуть в стороне от прохода, поэтому, когда его отбросило назад взрывной волной, правым плечом он ударился о дверной проём. Перед приземлением он не успел сгруппироваться, поэтому ещё несколько метров прокатился по залитому кровью полу.
Открыл глаза. Даже тусклый свет кажется ослепительно ярким. Звон в ушах напоминает о взрыве, боль в плече напоминает полёте, а затуманенное зрение о приземлении. Кажется, потерял сознание? Надолго? Приподнявшись на локтях, Лео осмотрелся: Эшли и Смайли ещё не поднялись, Алекс же, выглядящий немного потерянным, осматривается — а значит сознание Лео потерял ненадолго. Похоже, повезло отделаться лёгким сотрясением. Опираясь на правую руку, попробовал встать, но резкая боль выразила своё несогласие с этим манёвром. Похоже, что кроме лёгкого сотрясения заработал себе ещё и лёгкий перелом. Поменяв точку опоры на левую руку, всё-таки встал. “Эшли, Смайли, Алекс…” Пришло запоздалое осознание.
Рейвина не было.
Лео замер. Хоть он и не любил его, считал бесполезным куском субчеловеческих отходов, грязью на подошве скафандра, существом, оскорбляющим саму идею существования, но это чувство потери вонзилось прямо в сердечко. С каждой смертью их становилось всё меньше, а значит всё больше становилась доля прибыли, которой с Лео поделятся остальные. Сам Лео, конечно, ни с кем делиться не станет, если полученное удастся скрыть.
Вновь Лео осмотрелся. Красный пол оказался не модным глянцевым покрытием, а тонким слоем крови, чей отвратительный запах пробивался даже сквозь фильтры скафандра. По краям отсека гротескные щупальца как со страниц “жапонис манго” — за тысячу лет что-то могло утеряться в переводе — и туша монстра страшнее даже того, с чем они столкнулись в оружейной. На полу чей-то труп. “Ещё один авантюрист не добрался до сокровищ?” Пришло запоздалое осознание.
Сокровища Харроумонта.
Лео замер. Причина, по которой не свалил сразу с Центуриона. Причина, по которой он настаивал на том, чтобы все шли именно в этот отсек. Причина, по которой он рисковал своей жизнью, ставил на кон жизни остальных. У Лео хорошая память на имена. Особенно на имена тех, кто хоть что-то из себя представляет. Особенно, если они представляют из себя прибыль. Дилан и Гила — это они в корпоративном чате обсуждали, что в исследовательской должно быть что-то, что стоит целое состояние.
Как сыграла его ставка? Что здесь может стать его золотым ключиком к куколдномуольному театру, ключом к настоящей свободе и независимости? Взглядом прожжённого торговца, просканировал отсек. Литры крови, которые можно собрать и сдать, стоят, к сожалению, гроши, да и качество этой крови сомнительное. Тело обугленного однорукого бедолаги найдёт, конечно, своего извращённого покупателя, но, во-первых, Лео предпочитает избегать иметь дело с таким контингентом, и, во-вторых, прибыль от такой сделки вряд ли покроет риски, которые пришлось сегодня пережить. Может быть, это какие-то данные, что хранились на расплавленной консоли без выхода во внешнюю сеть? Если так, то их теперь уже никогда не извлечь. В исследовательском отсеке должно было храниться что-то, с чего все эти исследования и начались, что давало ценность мегамицилии. То, что Гёте хотел им показать, до того, как Эшли — взгляд Лео упал на девушку, безнадёжно колотящую дверь — разломала того пополам. То, что Гёте упоминал в своём логе.
Пришло запоздалое осознание.
“Нулевой образец” — Лео не мог оторвать взгляда от тела разлагающегося монстра. Вот оно, то, что позволит довести до совершенства сывортку Гёте, а значит заработать столько денег, что как небезызвестная утка получится прыгнуть в заполненный кредитами бассейн — и пускай кредиты цифровые, бассейн всё равно окажется заполнен доверху. Супер-солдаты для Светомира? Или спонсировать террористические организации Голдалуса? Или обеспечить шахты Спутника самой эффективной рабочей силой? Зачем выбирать, когда можно высасывать деньги отовсюду. Вот что значит настоящая свобода. Собрать немного, соединить с сывороткой… Взгляд упал на Эшли. Заражённую, но сейчас не способную даже сдвинуть заклинившую дверь. Заражённую и обречённую на смерть.
Поток хлынувшей из лаборатории биомассы, яркий свет, почти как в конце туннеля, и воодушевляющий наоборот голос вернули Лео из транса. Алекс, как прирождённый плидер, незамедлительно проследовал в единственный открытый проход; за ним никто следовать не спешил. Эшли, как истинный инженер, занималась починкой двери, почему-то при помощи выпавших кислородных баллонов. Смайли, как настоящий наёмник, попытался схалтурить задание и получить свои деньги почти ни за что.
— Удобно было бы, да? Но эти гандоны ещё в эвакуационном отсеке угнали мой корабль. — целая гора лжи, которую он так аккуратно соорудил, держалась на тонкой соломинке; неужели эта соломинка сейчас треснет? Лео тяжело выдохнул — Мне нужен был человек, который смог бы передать Арни и Рона в лапы закона. Самому мне слишком рискованно. Этот крейсер я выбрал как нейтральную зону, чтобы их сбагрить на тебя. А дальше ты и сам знаешь — начался этот пиздец. Они угнали… — выдохнул, но теперь нервно; Лео до сих пор не смирился с потерей — Мой “Эхо”. Суки.
Волоча ноги сквозь смесь крови и странной биомассы, Лео проложил себе путь к второй двери, в медицинский отсек. Левой рукой подёргал за ручку, чтобы убедиться, что дверь закрыта. К счастью, Лео и сам своего рода инженер. Уж закрытые двери он чинить умеет.
— Сперва нужно выбраться отсюда живыми. В медотсеке можно найти тебе обезбол, чтобы ты не свалился от боли, и нашей девочке-инженеру успокоительное, чтобы сердце не остановилось от передоза адреналином. — ещё раз посмотрел на тело монстра, затем на Эшли, затем вновь на первого монстра.
На чёрном рынке он знает точную цену человеческой жизни, плюс-минус десять процентов. Не стоит её жизнь всего состояния, что он может сколотить здесь. Всех их жизни не стоят этого. Перед глазами невольно всплыла картина разорванного на куски Гёте, который был готов их всех убить; затем — огненная гиена в оружейной и пролетающее из другого конца комнаты тело Эшли. Если их жизни не стоят ничего, то сколько стоит жизнь и свобода самого Лео?
— Я думаю… — сомневался, боролся с собой, запрещал себе продолжать говорить — Я думаю, что эта туша — нулевой образец. Если верить записям профессора, то, соединив его ткани с антиматериалом, можно получить антидот. В смысле, от мегамицилии.
Перехватив левой рукой прицепленный к скафандру AUG, Лео упёр приклад в правое плечо для стабильности. Плечо недовольно напомнило о себе ноющей болью. Два выстрела силовыми по петлям, выстрел по рукояти — если дверь не забаррикадирована с той стороны, то от таких приёмов она “починится”. Осталось немного подтолкнуть. Вернув AUG на пояс, левым боком Лео навалился на дверь.
