Найти человека, более параноидального, чем он сам, в его профессии – не редкость, но всё равно событие не совсем ординарное. Приятно неординарное, ведь чаще оно свидетельствует о том, что люди к такому опасному делу подходят со всей ответственностью. Сам Лео, впрочем, верил в надёжность криптографических алгоритмов. Конечно, верил слепо, потому что разбираться в них у него не было ни способностей, ни желания. Да и к байкам задротов о правительственных бэкдорах он относился, как к ним и полагается — как к байкам. До сих пор же не поймали.
Удержавшись от желания по-детски зааплодировать магическому представлению, Лео махнул рукой и что-то сказал для прощания. Подрываться с места он всё-таки не торопился, несмотря на жёсткий дедлайн. Война-войной, а своё почти-безалкогольное пиво он всё-таки ещё не успел допить. Да и остаёшься наедине не только физически, но и со своими мыслями, а оглушающе громкая музыка Дырявого котла клуба этому только способствует, отодвигая на третий план любые чужие разговоры.
“‘Думать нечего’, конечно. Когда на кону такие деньги, думать повод есть всегда, господа доны. Гонят они.”
Сомнения на одной чаше весов, деньги на другой. Внутренняя Фемида всегда принимает объективное и беспристрастное решение, и всегда оно в пользу денег. Ладно, может немного пристрастное.
“Деньги отдавать эти честные ребята и не собираются, но отказываться от такой возможности было бы глупо. Если они не собираются отдавать деньги, то я, может, могу не отдать первым.”
Прямо как Хан Соло. Сидит жульё по разные стороны стола, и у зрителя один вопрос: “Кто кинул первым?”
“Но этот Арни всё-таки здоровенный. Дураку понятно, что всё забрать себе опасно. И как тогда быть?”
За всеми этими тяжёлыми размышлениями, Лео успел расплатиться, протиснуться к выходу сквозь толпы потных тел, конвульсирующих под ретро-техно, и, как будто сопротивляясь самой идее свежего воздуха, наконец выкурить сигарету. Классическую, из табака и клея, раковызывающую, фирмы “Lamb”, как курил отец. Без страха перед штрафом за мусор, бросил окурок на землю и притоптал его носком ботинка. Путь до парковки, где он оставил Эхо, к счастью был лишён приключений. Обычно, в угоду мультизадачности, Лео подготовил бы свой маршрут так, чтобы успеть заложить на парковке bookmark. В этот раз он всё-таки решил перестраховаться, и не мешать полезное с полезным. С Гарри он раньше таких масштабных дел не вёл, и к этой встрече отнёсся чуть серьёзнее, чем обычно.
С удовлетворительным шелестом газлифта дверь космолёта отползла вверх, услужливо спуская для пилота трап. Поднявшись, Лео наконец выдохнул. Как некоторые дальнобойщики, он относился к своему кораблю как к дому, и, вернувшись сюда, ощущал себя именно так — как будто вернулся домой. Внутри как всегда чисто, при входе в нос бьёт запах свежепрочищенного кислородного фильтра. Дверь так же плавно закрылась, Лео разулся на входном коврике, и отправился в кабину пилота.
Сотни индикаторов, те же сотни настроек борт-компьютера в планшете на главной панели, маленькие механические рычажки-свитчи, все сохранившие своё положение с прошлого полёта, штурвал с расширенными режимами управления — это могло свести с ума привыкшего летать на автопилоте неофита. Но Лео здесь был как рыба в воде; или, скорее, как птица в небе. Это однозначно его стихия, его настоящее призвание, результат его упорных трудов и главный источник настоящего кайфа. Повернул ключ, отсканировал палец, лицо и сетчатку глаза, переключил некоторые свитчи; проверил двигатель, статус системы фильтрации; просмотрел камеры внутреннего видеонаблюдения. С благодарным своему хозяину рокотом Эхо поднялось в воздух.
to: Спортзал (Светомир)
